Бренды молодые и заводные...

[Ego]

Молодые независимые часовщики сегодня норовят отобрать хлеб у старых почтенных часовых мануфактур. Часы работы молодых одиночек сейчас порой более модные и востребованные коллекционерами и стоят дороже, чем модели широко известных брэндов.

Поиск талантов

Мода на оригинальные, необычные часы, созданные молодыми гениями, появилась благодаря проекту Opus Harry Winston, который придумал в 2000 году Максимилиан Бюссер, 36-летний и очень амбициозный часовой функционер, работавший до того в Jaeger-LeCoultre. Суть проекта Harry Winston заключается в том, чтобы каждый год заказывать какому-нибудь известному только в узких кругах часовщику часы. Модель должна быть оригинальной разработкой мастера, сделанной специально для Harry Winston.

Первым в списке оказался Франсуа-Поль Журн, сделавший в 2001 году Opus I. Сегодня месье Журн -- дважды лауреат главной часовой премии мира "Золотая стрелка", признанный всеми классик, наследник традиций Абрахама Луи Бреге и владелец хорошо оснащенной мануфактуры и четырех монобрэндов. Затем последовала модель Opus II, сделавшая в одночасье знаменитым Антуана Прецьюзо. Через год, в 2003-м, все вникали в диковинные премудрости третьего Opus, созданного Вианне Хальтером. В 2004 году настала очередь Кристофа Кларе и Opus IV, часов с боем. В 2005-м свой "Опус" (Opus V) показал еще один часовых дел красавец -- юный брюнет Феликс Баумгартен из известной в Швейцарии часовой семьи Баумгартенов.

Но в 2006 году на стенде Harry Winston мы Бюссера не нашли, как ни искали. Молодой, успешный, состоятельный, весь в декорациях старых бутиков Harry Winston, весь в сиянии многокаратных бриллиантовых украшений, этот принц, бессменный дирижер знаменитой часовой серии, подарившей множество инноваций и принесшей славу многим молодым часовщикам, сбежал. Свою модель представили Робер Грюбель и Стивен Форсей (Opus VI). Последний по времени Opus VII был показан в Базеле в апреле этого года; сделал его Андреас Штреллер.

Каждый Opus увеличивал не только ряды поклонников часовых раритетов от Harry Winston, но и славу неизвестных ранее широкой публике самих часовых мастеров. Например, именно на "Опусе" сделал себе имя упомянутый Феликс Баумгартен, один из основателей марки Urwerk. В проекте Urwerk, стартовавшем в 2002 году, также принимает участие Мартин Фрай; эта молодая марка сегодня ультрамодная среди состоятельных часовых коллекционеров.
Концепция Баумгартена и Фрая заключается в новом способе считывания времени -- они отказались от привычного циферблата со стрелками. Циферблат в часах Urwerk напоминает скорее шкалу некоего измерительного прибора, и научиться читать по ней время непросто. Кроме того, в Urwerk всерьез увлечены автомобильной и космической тематикой, поэтому часы этой марки всегда имеют агрессивный, радикальный, подчеркнуто футуристический дизайн. В чем-то стилистическую тактику молодых часовщиков Баумгартена и Фрая можно сравнить с автомобильным дизайном итальянской Lamborghini. Неслучайно модели Lamborghini довольно часто участвуют в презентациях часов Urwerk. К адептам мрачноватого футуристического стиля следует отнести и молодую марку ID3 Complication, ее представляют часовщик и дизайнер Йорган Хайзек, его жена Валери Урзенбах и их приятель Фабрис Гоне.

Новая классика

Еще одна молодая марка, которая имела отношение к Opus Harry Winston,-- Greubel & Forsey, созданная в 2002 году выходцем из Эльзаса Робером Грюбелем и англичанином Стивеном Форсеем.
У Грюбеля и Форсея принципиально иной подход к делу: они хотят делать не футуристические часы, а усовершенствованную классику. Их часы имеют в основе классический дизайн -- круглый корпус из желтого золота или платины плюс какое-нибудь усложнение вроде турбийона, но только переосмысленное. У Грюбеля и Форсея есть своя мануфактура, и в этом году влиятельная Richemont Group купила 20% акций Greubel & Forsey, что можно характеризовать как успех.

Остальные участники проекта Opus распорядились славой следующим образом. Автор Opus III Вианне Хальтер, снискавший славу последнего часового романтика Швейцарии, создает сверхрадикальные концепты, которые редко доходят до серии. Собственно, и Opus III тоже "завелся" не сразу в 2003-м, а только спустя четыре года. Еще один романтический проект -- модель Cabestan, сделанная Хальтером вместе с Франсуа Рушонне (это часовщик-концептуал, разрабатывающий часы по заказам мануфактур), также пока находится в замороженном виде.

Кристоф Кларе, отец четвертого "Опуса", занимается изготовлением раритетных часов все больше из любви к искусству. Кларе -- фабрикант, владелец фабрики механизмов Cristoph Claret SA.

Автор второго "Опуса" Антуан Прецьюзо, поклонник турбийонов, открыл в Женеве небольшой бутик и занимается любимой работой -- делает сложные часы с корпусами из кусков метеорита. Андреас Штреллер, создатель Opus VII, пока ничем другим особенно не прославился.

Сам же основатель блистательного собрания Opus Harry Winston Максимилиан Бюссер в 2005 году ушел из Harry Winston и основал собственную марку -- MB&F, Maximillian Busser & Friends. Как говорит он сам, это не просто мануфактура, а "креативный лейбл haute horlogerie". Марка уже предложила две модели с ограниченным выпуском -- Horological Machine No 1 и Machine No 2. Обе были раскуплены коллекционерами еще на стадии концепта.

Другие имена

Разумеется, не только проект Opus рождает новых героев. Марка De Witt, созданная графом Жеромом де Виттом в 2002 году, к "Опусам" отношения не имеет, однако также ориентирована на ценителей новых сложных дорогих часов.
Жером де Витт, обладатель богатой родословной (в числе его родственников -- Наполеон Бонапарт и Сергей Витте, царский министр) и огромной коллекции старинных часов, уже заработал награду Grand Prix de Geneve за инновацию (высшая номинация -- это как раз и есть "Золотая стрелка"). Его часы трудно назвать радикальными, это скорее глубоко переосмысленный ампир в его современном прочтении. Несмотря на то что De Witt -- марка молодая, ее мануфактурного уровня часы, в основном из первой и главной по сути линии Academia, пользуются сейчас большим спросом у коллекционеров.

Марка Richard Mille, получившая в этом году "Золотую стрелку" за модель RV 012,-- детище часового харизматика Ришара Милля, француза, начинавшего карьеру часовым директором классического французского дома Mauboussin. Устав работать в скучном корпоративном режиме, который только и может предложить такой консервативный дом, как Mauboussin, Милль создал марку собственного имени и сделал ее популярной буквально за каких-то два года.
Ришар Милль уподобляет механизм часов автомобильному двигателю, то есть техническая начинка его часов (все модели маркированы инициалами Ришара Милля -- RM) одновременно является и их внешним дизайном. Милль -- заядлый автомобилист, он спонсорски поддерживает 24-часовые гонки в Ле-Мане, а также гонщика Фелиппе Масса.

Что касается конкурентов -- большие и старые часовые компании, конечно, с интересом следят за независимыми молодыми часовщиками, однако нервничать не собираются. Брэнды с вековой историей прекрасно знают, что часы -- это как коньяк. Для них тоже важна выдержка.

Источник: http://www.kommersant.ru/doc.aspx?Do...511&print=true

Сообщение от Ego

Франсуа-Поль Журн, ///////. Сегодня месье Журн -- дважды лауреат главной часовой премии мира "Золотая стрелка", признанный всеми классик, наследник традиций Абрахама Луи Бреге и владелец хорошо оснащенной мануфактуры и четырех монобрэндов.

А я кроме одноименной марки ничего у него не знаю, поясните плз...

[Perplexer]

Сообщение от VV

[/left]

А я кроме одноименной марки ничего у него не знаю, поясните плз...

подозреваю, что имелись в виду запатентованные имена/названия часов, точнее их линеек... а контора одна Montres Journe SA и брэнд по сути тоже один...

Да у него вроде две линейки - Окта и Соверен.

[Ego]

Кто на новенького?

Новые марки появляются на часовом рынке как грибы после дождя. В том числе и в люксовом сегменте, где новичкам не так просто пробить себе дорогу. На салонах в Базеле и Женеве только в этом году были представлены десятки новых брендов. Но тех, кто хочет войти или уже вошел в часовую элиту, не так уж и много.

Название «Maîtres du Temps» еще мало кому знакомо, но в данном случае о новичках говорить не приходится. Под этой маркой запущена серия проектов, которые будут осуществляться разными но обязательно опытнейшими! мастерами. (Точно так же, под эгидой Harry Winston, ежегодно появляются на свет «Опусы» каждый раз от нового «родителя».) Первую модель для марки «Maîtres du Temps» «Chapter One» создали совместными усилиями три мэтра часового дела Роже Дюбуи, Питер Спик Марин и Кристоф Кларе. Вместе их свел американец Стивен Хольцман, явно вдохновленный примером Макса Бюссера. «Первая Глава» получилась многообещающей. В ней уместились однокнопочный хронограф, минутный турбийон, ретроградные указатели даты и GMT. Но самое интересное то, что в ней «не уместилось». Это роликовые указатели дней недели и фаз Луны. Они расположились между ушками как бы за пределами корпуса часов.



Налицо своеобразная дезинтеграция часового механизма, первым примером которой стал WX-1 от deWitt (см.: http://forum.watch.ru/showthread.php?p=96345#18 ). Если взглянуть на это с другой стороны, то можно сказать, что «Chapter One» построен как МКС к основному блоку пристыкованы два дополнительных модуля. Короче, часы с навесным оборудованием.

Ромен Готье ( Romain Gauthier ) пошел в противоположном направлении интеграция до упора. 33-летний мастер (по образованию специалист по точным инструментам и станкам с программным управлением) убрал заподлицо заводную головку.



Размер и расположение спрятанной головки позволяют заводить эти часы, не снимая их с руки. И вид у них более элегантный без лишних пупырышек. А главное, что в отличие от многих своих коллег (да и крупных компаний тоже), Ромен Готье не стал брать за основу механизмы ETA, а всё делал сам. Ориентируясь при этом и в дизайне и в отделке на старые добрые традиции. Почти всё, что выходит из мастерской под маркой Romain Gauthier (штук тридцать в год), оседает у азиатских коллекционеров. Сейчас в производстве всего одна модель в разных вариантах оформления, но зато она оснащена авторским калибром. А это вам не фунт изюма.

Если путь независимых часовых мастеров известен во всех деталях где учился, у кого набирался опыта, какие раритеты реставрировал, сколько лет вытачивал свою первую шестеренку, то компании часто выскакивают как бы из ниоткуда. Причем сразу претендуют на вершину Олимпа. Вот вам, к примеру, дебютант Baselworld 2008 Rebellion Timepieces.



Юный мятежник («rebellion» означает «бунт», «восстание») с ходу предъявляет пять новых калибров. На фото автоматический хронограф с колонным колесом. Оформлением циферблата сильно напоминает последние модели Zenith. Новый бренд заявляет о себе как о приверженце часового хайтека, передового дизайна и высочайших стандартов качества. Мы, мол, корпуса лазером выпиливаем, каучук для ремешков берем только натуральный и так далее. Понято, что кто-то за этим стоит. Помимо часовых марок в Швейцарии есть еще мощные фирмы, которые для этих марок делают всё, вплоть до готовых моделей, оставаясь при этом за кулисами.

Дизайнер Лионель Ладуар (Lionel Ladoire) захотел увидеть свое имя на циферблате и подался из ювелирного дела в часовое. С помощью более опытных товарищей их компании Hautlence он соорудил вот этот «миелофон» под названием Roller Guardian Time.



Сам Ладуар уверен, что изобрел нечто выдающееся Хранителя Нового Времени, ни больше ни меньше, и бросил вызов женевским консерваторам. Однако на часовых форумах в Интернете публика, вместо того чтобы восторгаться сложностью и оригинальностью RGT, дружно обзывает его уродливым.

Гравер Кейс Энгельбартс (для которого часовой механизм всего лишь сырье, исходный материал) в партнерстве с еще одним голландцем вывел на рынок марку Cornelius & Cie.



Название первой модели заимствовано из лексикона генетиков Chronosome 46XY. Ради модной ныне винтажности, «хроносому» оснастили калибром 1935 года выпуска, превратив его в голландское кружево. С обратной стороны часы смотрятся даже лучше чем с лица.

Цюрихский часовщик Габор Канабе предпочитает резать не по металлу, а по дереву. Деревянные циферблаты придают часам индивидуальность.



Но главное отличие первенца Gabor Kanabe модели "8-Dance" это танцующие кольца со стрелкой-диагональю. Поскольку стрелки всегда смотрят косо, метки и цифры имеют соответствующий наклон. Чтобы понять, что происходит на циферблате "8-Dance", без анимации (см.: http://www.gaborkanabe.ch/kanabe.html ) не обойтись.

Еще одна новая марка, претендующая на место в верхнем эшелоне Badollet.



Учредители этой компании, похоже, не очень-то верят в то, что их турбийоны и репетиры смогут успешно конкурировать с продукцией более именитых соперников. Основной упор в рыночной стратегии Badollet сделан на послепродажный вип-сервис. Клиентам обещают много всего приятного и эксклюзивного, например, специальные подменные часы (в продаже таких не будет) на время техобслуживания.

И напоследок о часовой «бомбе», которую готовит Лютольф Филип. Как будут выглядеть его часы, мы узнаем только в 2009 году. Но это не суть важно. Главное то, что внутри.



Впервые за сотни лет часовой мастер взялся за создание нового двигателя для механических часов. Традиционную спиральную пружину Лютольф Филип заменил на многовитковую трубчатую (геликоидальную) пружину. Это дает двадцатикратное увеличение мощности. И к тому же импульс от пружины будет поступать первым делом на регулятор момента силы. То есть мы получим часы с огромным запасом хода, которые будут долго сохранять неизменной амплитуду баланса.

Источник: http://proverk.livejournal.com/13357.html#cutid1

[KDV]

Понравились Ромен Готье и Габор Канабе.
Последний чем-то напомнил ДР)))

[Ego]

Kees Engelbarts is a transplanted Netherlander who now lives in Geneve Switzerland. His specialty is engraving, with a great fondness for watches. Kees is best known for his mastery of Mokume Gane, a traditional Japanese art for combining different metals to create stunning visual effects.
Join our Technical Editor of Horology, Ron DeCorte, as he explores the incredible artistry of Kees Engelbarts.

Click here to view the Interactive Slideshow.

Источник: http://www.luxury-insider.com/Column...es_Engelbarts/

[Ego]

Академик Вьянни Альтер:

«Меня называли сумасшедшим и упрекали в неумении зарабатывать»

Беседовал Александр Ветров

Вьянни Альтер настолько же харизматичен, насколько скромен. В нем нет даже намеков на звездную болезнь, ряд симптомов которой он, безусловно, заслужил за годы практики в области haute horlogerie. Его можно было бы назвать «королем сложной простоты» за умение превращать обычные, казалось бы, механические узлы в парад парадоксальных конструкторских решений. Это его фирменный стиль, который не спутаешь ни с каким турбийонным экспериментированием.



- Вьянни, расскажи коротко о себе: где родился, как дошел до такой жизни...

- Родился я 43 года назад в маленьком городке Лиме, в 60 км к западу от Парижа. Довольно далековато, зато тихо и благостно. Когда я учился в столичной часовой школе, мне приходилось каждый день ездить туда-обратно на поезде, и это было, конечно, сущее мучение. 4 часа в пути ежедневно, и так 3 года подряд. Лиме, кстати, очень бурно рос и развивался: когда мне было 8 лет, население городка составляло около 6 тысяч человек, а 10 лет спустя, когда я переезжал в Париж, эта цифра выросла до 70 тысяч. Отчасти поэтому мне было легко переехать в мегаполис - городок моего детства просто перестал существовать. Но, возвращаясь к моим переездам, скажу, что я сделал выводы и больше никогда не работал от дома дальше, чем в получасе езды. Хотя часы, проведенные в поезде, не прошли даром: убивая время, я много читал и думал. Много интересных идей пришло мне тогда в голову, и многие впоследствии были воплощены в жизнь. Возможно, без железнодорожных мытарств я не стал бы тем, кем стал.


- Кем устроился в Париже?

- Часовщиком-реставратором. Начал еще студентом, а потом нашел небольшую квартирку, в которую сразу же и переехал. Первый год занимался только настольными, напольными и каминными часами, но потом захотелось большего. Мой шеф был категорически против, считая, что мне надо еще на него поработать, но я уволился и пошел помогать одному часовщику, у которого накопилось приличное количество неисправных старинных часов и у которого физически не хватало времени их отремонтировать. Некоторые экземпляры ждали своей очереди 20 лет! Для меня это была настоящая пещера Али-Бабы, полная самых разнообразных сокровищ! Я такого никогда не видел - ни по объемам, ни по техническим особенностям. За два года я починил все. А потом стал работать на себя, и так продолжалось в течение 7 лет. Занимался реставрацией антиквариата и, если оставалось время, его продажей. Плотно работал с часовыми аукционными домами.

Но Париж слишком дорогой город, да и с часами там особенно не развернешься, и я покинул Францию. Мне хотелось ввязаться в какую-нибудь авантюру. В 1985 годуя собирался отправиться в Бангкок - бизнес там развивался очень динамично, и можно было неплохо заработать. Принять быстрое решение я не мог из-за маленькой дочки, поэтому задуманная авантюра постоянно откладывалась. Тогда же я встретился с Франсуа-Полем Журном, который как раз занимался организацией фабрики в Сен-Круа. Он предложил мне на ней поработать, и я согласился, потому что меня абсолютно все устроило. Помнится, первый год в Сен-Круа стояла отличная погода, но затем она испортилась до безобразия: холод, снег, дождь... Отчасти из-за этого я принял решение поработать на самого себя. Зарегистрировал предприятие Janvier S.A. (в честь французского часовщика Антида Жанвье, жившего в 18-19 веках) и начал выполнять заказы крупных брендов. Среди моих клиентов были Franck Muller, Audemars Piguet, Jaquet Droz, Maboussin, Breguet... В 1996 году я построил очень сложные авторские часы, которые были проданы в Азии, однако из-за царившего там экономического кризиса полнокровного бизнеса тогда не получилось. Высвободившееся время я использовал для разработки собственного бренда. Сделал я это не из-за тщеславия или денег, а исключительно в силу обстоятельств. Мои первые часовые опыты получили хорошие отклики, я стал членом AHCI, и мне надо было как-то представить свои разработки на Базельской выставке.


- Насколько я знаю, там все было непросто...

- Примерно так. В 1998 году в Базеле я выставил модель Antiqua, в которой воплотил свое видение наручного морского хронометра. Да-да, именно так. Старинные морские хронометры - это настоящие механические чудеса, авторы которых намного опередили свое время. Причем многие из них были французами: Мекло, Берту, Бреге, Ви-сье... Эти устройства помогали морякам выживать в океанских просторах, но на руку такую огромную «железку» не повесишь. Мне захотелось приспособить классический морской хронометр к наручному ношению, и я думал над решением этой задачи денно и нощно. Однажды я увидел набросок хронометра Берту: массивный корпус с одним механизмом, но несколькими циферблатами. Он меня впечатлил, и вскоре на свет появился прототип Antiqua. На мой взгляд, получился прибор из романа Жюля Верна. Посетители выставки поначалу не принимали его всерьез, считая Antiqua неким часовым казусом, достойным помещения в кунсткамеру, не более того. Меня называли сумасшедшим и предлагали завязывать с сомнительными перформансами и сделать что-нибудь стоящее. Но образ откладывался на подкорке, и на второй-третий день люди возвращались, чтобы повнимательнее рассмотреть запомнившееся. К концу выставки уже никто не смеялся, но все задавали вопросы о том, как эта штука работает. Тогда же я получил первый заказ от итальянского клиента. Сначала я сделал два экземпляра, потом еще три, потом пять. Объемы увеличивал постоянно, потому что у меня, помимо собственного нарождающегося бизнеса, были частные заказы и контракты с несколькими производителями, которые меня «кормили» и которыми я не мог пренебречь.

Следующими важными ступеньками своей карьеры я считаю сотрудничество с брендом GoldPfeil (всего было выпущено 108 экземпляров модели с указателем фаз Луны) и, конечно же, проект Opus 3 для Harry Winston, остающийся, к сожалению, незавершенным по сей день...


- Каждый год руководство HWRT обещает доделать Opus 3. Ты в курсе текущего положения дел?

- Это долгая и интересная история. Мне не известно, когда HW доведет проект до конца, но в любом случае он уже оставил след в высоком часовом искусстве. Я отдаю себе отчет в том, что предложенная концепция очень затратна - насколько я знаю, Амди Шатти тоже это понимает и собирается продолжать финансирование финальной стадии доработок. К тому же люди, заплатившие за Opus 3, не хотят забирать свои деньги и готовы ждать, сколько потребуется. Их, кстати, можно понять: конечная цена часов будет раз в пять выше той, которая стояла в прайс-листе в 2003 году. Команде Шатти надо срочно придумать что-то для сокращения расходов. Многие считают, что в многооконной индикации нет ничего особенного, но я вам скажу, что подобная концепция сложнее минутного репетира, вечного календаря и турбийона, вместе взятых.


- Вот как?

- Я и четверо моих коллег непрерывно строили макеты из плексигласа, «играли» с деталями, пытаясь выстроить законченный механизм. И только через год мы поняли, что изначальная стоимость проекта сильно занижена. Но к тому времени процесс уже был запущен, и остановить его было нельзя. Сегодня я полон надежд на лучшее и готов довершить начатое.


- Для других брендов продолжаешь работать?

- Многие бренды просят меня придумать что-нибудь для них, но я отказываюсь, потому что сильно загружен с Vianney Halter. Сейчас мы выпускаем порядка ста экземпляров в год, и это гораздо меньше, чем было, - еще недавно мы делали до 250 штук ежегодно, львиную долю которых составляли простые модели. Стоили они относительно недорого, но затраты на их производство (штучное) были несоизмеримо высоки. Знаете, большая часть работы часового мастера не видна невооруженному глазу - все сложности и хитрости спрятаны внутри, и от этого бывает обидно. Но тут уж ничего не поделаешь... Короче говоря, мы усложнили механическую составляющую и перешли в более высокий ценовой сегмент за счет уменьшения тиража.




- Помнишь ли ты свою первую встречу с часовым искусством?

- Я не помню, когда впервые заинтересовался часовым делом. Я спрашивал маму об этом, но она тоже не помнит. Она говорит, что я всегда возился с какими-то детальками, предпочитая это занятие игре со сверстниками. Мой отец был очень рукастым человеком: он работал машинистом поезда и мог починить любой агрегат. Наверное, эта его любовь к металлу передалась мне по наследству. Только он работал с большими железками, а я - с маленькими {смеется). Но и большие часы волновали меня с детства. Когда мне было 9 лет, я попросил маму зайти внутрь одного офисного здания, где на последнем этаже находились старинные башенные куранты, чтобы рассмотреть их поближе. Когда мне исполнилось 12, я досконально изучил башенные часы в родном Лиме. Сейчас я их коллекционирую - у меня уже набралось около 20 экспонатов. Да, места они занимают много, но искусство требует жертв. Самым старым 300 с лишним лет, они - настоящие произведения искусства. Там все сделано вручную, абсолютно все! Поразительно. Так что, можно сказать, я осуществляю детскую мечту.


- Где твои часы продаются лучше всего?

- Основные рынки сбыта Vianney Halter - Южная Азия, США, Япония. Японцы любят все необычное, у них нюх на такие вещи. В России три года назад я тоже продавался неплохо (20-30 штук в год), но сейчас в вашей стране у меня возникли проблемы. В прошлом году продали всего один экземпляр. Но я особо не унываю, потому что и без этого мы срываем все графики поставок. Так что спад продаж в России поможет наверстать упущенное в других странах. Кое-где задержки составляют уже 8 месяцев! Это цена за качество. Многие говорят: «Найми еще пятерых часовщиков, и проблема решится!» Но так не получится. Хороших мастеров наперечет, это вам скажет любой человек, мало-мальски сведущий в реалиях рынка. У меня сейчас работает 7 часовщиков и четверо сборщиков, и все равно этого мало...


- Но с Россией надо что-то делать! Непорядок.

- Постараюсь, постараюсь...


Источник: http://timeway.ru/articles/akademik_...i_zarabativat/

[Ego]

Grand Voyageur:

Поезд в будущее

Александр Тушин

Подобно некоторым независимым «академикам», пытающимся в равной степени преуспеть в искусстве и в бизнесе, Альтер творит сразу под двумя брендами. Первый - это хорошо известный Vianney Halter, специализирующийся на сложной часовой эстетике высокого полета, а второй - гораздо менее раскрученный, но зато гораздо более «демократичный» НТО, радующий надежными хронометрическими приборами клиентуру среднего достатка.



Скорее всего, на мастера подействовал пример одного из основателей AHCI Винсента Калабрезе, также владеющего двумя марками: Vincente Calabrese и NHC (Nouvelle Horlogerie Calabrese), но это не так уж и важно... Аббревиатура НТО расшифровывается как HorlogerieTecnique Originale - «Оригинальная Часовая Техника», - причем, в данном случае трудно определить, какое из трех слов здесь является определяющим. Зато легко понять, кто является основным проводником «оригинального» креатива - особенно учитывая тот факт, что все модели НТО производятся на предприятии Альтера Janvier S.A. в Сен-Круа. Помимо самого Альтера среди создателей бренда числятся также дизайнеры Жан-Ив Мариез и Паскаль Паже, а также маркетолог Филипп Мариез (упоминание специалиста по маркетингу в списке первых лиц может многое сказать знатоку рынка). Первая и пока единственная коллекция НТО называется Grand Voyageur - «Большой Путешественник». Собственно, она состоит из пяти версий одной модели, экстерьер которой был почти полностью срисован с... перронных часов французской железной дороги. Их циферблат обрамляет широкая черная шкала с желтыми минутными метками, образующая хорошо читаемое информационное поле, на котором четко видны все текущие временные показатели. Кстати, автором тех самых перронных часов в начале 1990-х стал как раз Жан-Ив Мариез, только начинавший тогда свой профессиональный путь. Детище Мариеза разошлось по вокзалам тиражом более 2500 экземпляров и сегодня исправно служит пассажирам Франции, Бельгии и других западноевропейских стран, став своеобразным символом пунктуальности. Решив, что наручная версия стационарного символа может стать ходовым товаром, Мариез начал искать специалиста, который бы смог воплотить его идею в жизнь. Несколькими годами позже судьба свела Жана-Ива с коллегой Паскалем Паже, который тогда работал с известным часовым мастером Филиппом Дюфуром (а позже выступил соавтором легендарной Opus 3). Слово за слово - и Паже посоветовал новому знакомцу обратиться к Вьянни Альтеру, слывшему большим оригиналом по кабинотьерской части. Альтер заинтересовался идеей Мариеза и предложил создать под нее отдельный бренд. В 2001 году, заручившись поддержкой опытного Паже, партнеры создали бренд НТО и засели за работу. Работали не спеша, и первые экземпляры «Путешественника» появились только в 2004 году. Создатели предупреждали, что их часы не стоит воспринимать лишь как наручную интерпретацию перронного «первоисточника». Здесь все гораздо глубже: подобным инженерно-дизайнерским заимствованием команда Альтера отдала дань той ключевой роли железнодорожного сообщения, которую оно сыграло в 19 столетии, став, по сути, катализатором создания единого временного стандарта на основе общепринятых часовых поясов. Одним из самых значимых событий той эпохи принято считать открытие железнодорожной ветки Ливерпуль-Манчестер 15 сентября 1830 года, когда вдоль путей выстроилось более миллиона (!) человек, жаждавших поглазеть на невиданное чудо техники. Которое, как выяснилось впоследствии, оказалось еще и чудом времени... Версии «Grand Voyageur» Type 360 Дуре 341, Type 251, Type 225 и Type 311 отличаются только циферблатными расцветками и абсолютно идентичны по содержанию. «Сердце» модели - слегка модифицированный автоматический Калибр ЕТА 205911, приводящий в движение три центральных (желтых, разумеется) стрелки и указатель даты в положении «3». Сам циферблат составлен из трех же выступающих одна над другой концентрических окружностей, гарантирующих восприятие информации даже при беглом взгляде. Искушенный читатель наверняка насторожится, увидев номер задействованного калибра, весьма нехарактерный для серийных механизмов ЕТА. И будет прав, потому что данный «мотор» является гибридным. Вместо заводной пружины здесь присутствует микрогенератор, заряжающий аккумуляторную батарею, энергии которой хватает на сто дней работы при полной неподвижности ротора. Не стоит особенно удивляться подобному конструкторскому решению: по словам любящего парадоксы Альтера, через 10-20 лет большинство качественных часов будет оснащаться именно такими механизмами. Прав он или нет, большинство из нас, хочется верить, узнает еще при жизни... Пока в коллекции нет вариантов с дополнительными усложнениями, но Альтер обещает, что скоро они обязательно появятся. Возможно, это произойдет уже нынешней весной на очередной выставке Baselworld-2008


НТО Grand Voyageur

МЕХАНИЗМ: электронный Калибр ЕТА 205911 с автоподзаводом; запас хода более 100 часов; платина и мосты декорированы и покрыты родием
ФУНКЦИИ: часы, минуты, секунды, дата
КОРПУС: круглый, из стали или белого золота, диаметр 40 мм, толщина 10 мм; задняя крышка из сапфирового стекла с антибликовым покрытием; водонепроницаемость 30 м
ЦИФЕРБЛАТ: трехуровневый, в пяти цветовых версиях: красный, коричневый, голубой, зеленый и фуксия
РЕМЕШОК: из телячьей кожи, кожи аллигатора, ската или каучука со стальной или золотой раскладывающейся застежкой


Источник: http://timeway.ru/articles/grand_voy..._v_budushchee/

[Ego]

Митоз в стиле люкс

Текст: Лиза ЕПИФАНОВА

На любом светском рауте легко заметить, что большинство гостей отдает предпочтение часам новых престижных брендов, а не маркам «с историей». Появление большого числа новых брендов класса люкс вызывает неоднозначное отношение, но заслуживает внимательного изучения.

Фаст-люкс
Можно не сомневаться: мы живем в историческую для часового искусства эпоху. Куда бы ни повернула в ближайшее время индустрия Haute Horlogerie, настанет ли ее расцвет, наступит ли еще один кризис (если верить предсказаниям Николаса Хайека), через пятьдесят или сто лет исследователи в своих трудах назовут наше время «золотым веком часового искусства».





Каждый год появляется 35 новых марок одних только престижных часов, которые немедленно вступают в конкуренцию с грандами рынка, предлагая модели с турбийонами и прочими усложнениями, драгоценной отделкой, неожиданным дизайном, изготовленные из уникальных материалов по уникальным же технологиям. При этом почти все подобные проекты, кроме совсем уж невнятных или чересчур авангардных, практически сразу завоевывают популярность у благодарной аудитории. Новой марке престижных часов не нужно долго пробиваться на рынок и доказывать свою состоятельность, что уже само по себе является парадоксом, вступающим в противоречие с эпитетом «престижный». Между презентацией марки на Базельской выставке (или в лобби какого-нибудь известного отеля Женевы) и выпуском осенней коллекции, которая мгновенно раскупается в бутиках, проходит всего полгода... И уже на следующем Базеле мы имеем дело с «известным производителем часов de luxe, представившим свой новый шедевр». Никакой иронии ценители часового искусства носят эти модели с гордостью и удовольствием, и всего через два-три года существования марка приобретает статус «гранда». Кто сейчас посмеет назвать «новичками» blu, F.P Journe, Speak-Marine, De Bethune, Urwerk или Richard Mille? А ведь их 710-летний стаж выглядит несерьезно по сравнению с привычкой часовых домов измерять свой возраст столетиями. Получается, что швейцарская часовая индустрия, в которой слово «престиж» ассоциировалось, прежде всего, именно с историей, сама же свои традиции и ломает, активно эксплуатируя Fast-Lux, люкс-экспресс подобно фаст-фуду, быстро и «сверхкалорийно» обслуживая всех желающих получить новые роскошные часы.
Причин такого феерического успеха новых имен на небосклоне самого консервативного из всех искусств несколько. Главная неутолимое стремление ценителей к чему-то эксклюзивному. Аналитики рынка называют это торжеством «мини-трендов». Все обозреватели в один голос твердят, что запустить массовый продукт намного сложнее, чем нише-вый. А что может быть более нишевым, чем luxury? Современным потребителям престижных часов требуется то, что выделяет их из общей массы неожиданный дизайн, необычное усложнение, хотя бы новое имя на циферблате. Почему бы не удовлетворить их требования? Тем более что для большинства новых люксовых брендов создание коллекции вопрос, главным образом, организации, а не технического мастерства. В Швейцарии есть профессиональные дизайн-студии, крупнейшие производители механизмов, которые могут выполнить практически любой заказ; фабрики по выпуску корпусов, стрелок и циферблатов, ювелирные мастерские. Остается только придумать оригинальную «фишку», которая добавит моделям той самой эксклюзивности, и не пожалеть денег на рекламу вот и готов новый бренд престижной механики, выпускающий часы ручной работы лимитированными сериями.Такая ситуация возмущает владельцев крупных часовых компаний, таких как Patek Philippe или Swatch Group. Николас Хайек, глава Swatch Group, в недавнем интервью журналу «Мои Часы» сетовал, что запустить новый бренд, например престижного автомобиля, очень сложно, зато собственной маркой люксовых часов собирается обзавестись даже его портной. При этом затраты на производство, маркетинг и дистрибуцию у «новых престижных» значительно ниже, чем у марок с долгой историей и устоявшимся имиджем.
Вот как это происходит. Традиционные производители сложной механики строят свои коллекции по принципу «массовые модели эксклюзивные коллекции», где несколько уникальных лимитированных серий лишь верхушка айсберга. Полный ассортимент таких марок насчитывает сотни моделей, предназначенных тысячам людей по всему миру. «Бюджетный» Patek, Jaeger-LeCoultre, IWC и даже Breguet может позволить себе обычный менеджер со стабильной зарплатой в 35 тысяч долларов.
Конечно, купить стальной Rolex не просто придется порыскать по магазинам или многие месяцы стоять в листе ожидания. Но и искушенному ценителю, желающему иметь что-то лимитированное, живется не легче. Зачастую чтобы приобрести уникальную модель от великих брендов, нужно быть старым добрым клиентом марки. А некоторые из знатоков сочтут зазорным стоять в одном ряду с тем самым менеджером. И подобных людей становится все больше.

Акцент на мини

Тут-то на сцену и выходят новые престижные марки: они сразу начинают с выпуска лимитированного эксклюзива, не связываясь с массовым продуктом. Господин Хайек, жалуясь, что сейчас проще запустить часы люкс, чем хороший, надежный бренд среднего сегмента, лукавит: два последних проекта Swatch Group марки Leon Hatot и Jaquet Droz как раз квинтэссенция философии новых компаний. Jaquet Droz, например, можно назвать современным воплощением одной из первых «новых престижных» марок Blancpain, возрожденной в 1983-м. В отличие от Blancpain yOaquet Droz вообще нет «младшего сегмента». В этом и заключается ключевая разница между люксо-выми марками начала 1980-х и начала 2000-х. Впрочем, в последние годы и Blancpain, почувствовав смещение спроса, все больше удаляется от простых покупателей и стремится учитывать запросы мини-групп ценителей сложной механики и ювелирной роскоши.
Разнообразие появившихся за последние годы люксовых марок только кажущееся. Всех их объединяет подчеркнутая эксклюзивность, необычный внешний вид, максимально навороченная, пусть порой даже бессмысленная механика и никакой экономии на материалах и ручном труде. Эти общие черты уверенно главенствуют в современном Haute Horlogerie, заставляя приспосабливаться к себе не только новичков, но и Дома с историей. Аналитики рынка уверяют, что сегодня мини-тренды, рассчитанные на небольшую группу людей (в данном случае, на богатых любителей часов), но в итоге подчиняющих себе рынок в целом, нарастают как снежный ком. Пожалуй, самая яркая аналогия с тем, что сейчас происходит в часовом искусстве, история iPod. Устройство, задуманное как переносной носитель информации для владельцев Macintosh (которых ничтожно мало по сравнению с владельцами PC), в результате превратилось в культовый прибор, породивший огромное количество «клонов».
Современные люди не просто хотят видеть себя «не такими как все». Они разбиваются на небольшие сообщества и опознают единомышленников по каким-то внешним атрибутам. Поклонники iPod легко видят друг друга в толпе по маленькому бело-серому наушнику. Характерная мелодия мобильного телефона Vertu тут же позволяет узнать в тусовке «своего». Марка дорогих часов, выпуск которой ограничен несколькими сотнями, а то и десятками экземпляров в год, многое расскажет тем, кто знает о существовании этого бренда. Для современного клиента принадлежность к мини-группе намного важнее обладания качественными, но всем известными Patek Philippe Calatrava или Breguet Classique.
Получается, что для запуска новой часовой марки надо выбрать прежде всего целевую аудиторию (чем престижнее часы, тем проще выделить такую группу людей). Затем найти первоначальный капитал (как уверяет Николас Хайек, хватит и миллиона долларов), придумать оригинальную идею, которая будет привлекать внимание избранного сообщества клиентов хотя бы два-три года. И все: вы в тренде.

НОВЫЕ МАРКИ LUX

Angular Momentum
2002. Достижения: система дисковой индикации RDS и новые техники декора циферблатов
Backes & Strauss
2007. Один из старейших лондонских производителей ограненных бриллиантов пробует свои силы на стыке часового и ювелирного искусства
Badollet
2008 (первая коллекция), место и год основания Женева, 1655!!!
B.R.M.
2005. Применение мотоциклетных мотивов при изготовлении корпусов и частей механизма, который вращается внутри корпуса на подшипниках
Cvstos
2006. Актуальный дизайн и модные механизмы из инновационных сплавов
Cornelius & Cie
Премьера 2008-й. Марка, основанная бывшим членом AHCI Кисом Энгельбартсом
De Beers
2005. Часовая марка крупнейшего добытчика и обработчика алмазов мечтает повторить путь Harry Winston
De Bethune
2002. Собственные механизмы с балансом необычной формы из платины, титаново-платиново-керамические корпуса, собственный модуль вечного календаря
Dе Witt
2002. Дизайн (имперские колонны), собственные модули Constance Force
Franc Vila
2005. Использование новых сплавов собственной разработки. Единый фирменный дизайн
Н. Mozer & Cie
2005. Производитель классических часов в корпусах из драгоценных металлов с эксклюзивными сложными механизмами, об гадатель Женевского Grand Prix-2006 за лучшие сложные часы
Hautlence
2006. Марка питомца мануфактуры Jaeger-LeCoultre Гийома Тету. Элитные часы эксклюзивного айна с необычной индикацией в корпусах их драгоценных металлов
HD3
2005. Бренд Йорга Хайзека и двух молодых дизайнеров. Выпускают в год 3 модели, тиражом по 33 экземпляра каждая. Эксклюзивный дизайн сложных корпусов, эксклюзивные механизмы
НТО (Horloger Technologies Original)
2001. Прославилась проектом Grand Voyager, посвященным железной дороге, механизмы разработал и сделал Вианне Альтер
Jean Dunand
2005. Марка, названная в честь великого мастера Art Deco. В каждой модели должен быть принципиально новый механизм. Акциями компании пополам владеют Тьерри у леве и Кристоф к шре, который и изобретает для каждой модели эксклюзивные модули
Kari Voutilainen
2002. Марка основана независимым финским мастером. Изготавливает в считанных экземплярах хронометры с потрясающе точным ходом
Magellan
2003. Часы в честь Магеллана и в виде мячика для гольфа трендовая ниша, в которой вначале пробовался Roman Jerome
MB&F
2007. Проект Максимилиана Бюссера, раскрутившего часовое подразделение Harry Winston. Выпускает по 30 экземпляров одной модели в год под названием Horological Machine No 1, No 2 и т.д. Сложные двухкорпусные турбийоны с оригинальной конструкцией
Mermod Freres
2006. Марка, возрожденная под руководством Reuge Music. Модель Primo 4 (музыкальные часы с 4 дисками) в 2007 году соревновалась за «Золотую стрелку» с Ришаром Милем
Metres du Temps
2008. Новейший бренд «монстров» часового искусства Роже Дюбуи, Кристофа Кларе и Питера Спик-Марина. Планируют наладить выпуск сложнейших супермоделей в сверхл имитирован ном количестве
Roman Jerome
2005. Марка производит элитные часы «не для всех» с эксклюзивным дизайном
Rudis Sylva
2007. Новейшая компания, специализирующаяся на создании сверхсложных, во многом экспериментальных часов (первая модель турбийон с двумя балансами) в крайне ограниченном количестве
Tiret
2006. Славится очень тщательным подбором бриллиантов. К каждым часам даже прилагается лупа, чтобы владелец мог убедиться в высочайшем качестве камнем

Заговор продавцов

Есть и еще одна причина появления такого количества буквально по 510 в год новых часовых компаний: они очень удобны для торговли. Поставить в бутик элитную малоизвестную марку проще и дешевле, чем работать с всемирно прославленным брендом. Коллекция будет маленькой, затраты на нее небольшие, и, как ни странно, продать те пять моделей, выставленных в витрине, гораздо легче, чем 20 часов от марки «с историей». К тому же нет конкурентов, с которыми клиент может сравнить цены, значит, на «маленьких часах» магазин может иметь большую маржу.





Одно из следствий глобализации и неумолимой монополизации рынка крупными компаниями приводит к тому, что продавать исторические, всем известные и респектабельные марки уровня Patek Philippe и Breguet могут лишь не менее могучие, респектабельные магазины. «Гранды» требуют для своих коллекций хорошего окружения, поддержания большой коллекции и серьезных усилий по продвижению. Новички же не выдвигают таких условий. Так, стремясь повысить престиж марки, Omega сократила число магазинов, где она представлена, и сосредоточилась на серьезных сетевых и собственных фирменных бутиках. Тем самым знаменитая марка невольно открыла дорогу большому числу малоизвестных независимых часовых компаний.
Какие аргументы приводит человек, купивший часы недавно появившейся марки? «Я выбрал эту модель, потому что бренд не растиражирован не хочу быть как все». Знакомая фраза? На самом деле, она правдива лишь отчасти.
Это не «он их купил», это «ему их продали» в магазине. Человек бы никогда не поехал за ними за тридевять земель на занесенную снегом фабрику или в единственный в мире бутик на узкой улочке Ле-Локля. Он просто зашел в часовой магазин и выбрал, что выглядело наиболее ярко и к чему его подтолкнул стимулированный бонусом продавец. Яркими оказываются именно новоделы, а персонал обучен продавать бренды с наибольшей маржой.
Если звезды зажигают, значит, это кому-то нужно. В данном случае нужно не только и не столько знатокам сложной и эксклюзивной механики. Один из факторов резкого роста числа новых люксовых часовых марок людям их просто-напросто навязывают.

Кружок верных Вердюренов



Спринтерский путь никому не известного бренда от первой коллекции до звания «престижного производителя» был бы невозможен, если бы не главное оружие современности информация. Речь идет вовсе не о затратах на рекламную кампанию, приглашении знаменитостей в качестве послов и участии в громких PR-акциях. Мы говорим о вполне искреннем и даже бескорыстном интересе, который проявляют представители прессы к любому появившемуся на часовом небосклоне люксовому бренду. Журналистам надо о чем-то писать, и это касается не только авторов профессиональных часовых изданий. На выставках в Базеле и Женеве достаточно представителей и «глянцевых» СМИ, и серьезной деловой и аналитической прессы. Всем им нужен информационный повод, а появление нового необычного бренда эксклюзивных часов гораздо лучший его вариант, чем выпуск очередной классической модели от древней марки.
Так, о запуске новой маркой Roman Jerome линии часов Titanic DNA в корпусе из обшивки «Титаника» можно было прочесть практически во всех послеба-зельских выпусках глянцевых журналов. Ни копейки ни за одну публикацию Roman Jerome потрачено не было, а часы из первой серии были проданы еще до того, как волна многочисленных перепечаток о событии докатилась до региональной прессы. Такая удачная «раскрутка» во многом была заслугой Ивана Арпа, который придумал концепцию Titanic DNA. Арпа один из самых умелых часовых менеджеров, до Roman Jerome помогавший Жану-Клоду Биверу превратить умирающую Hublot в супермодный бренд. Ну кто из журналистов станет проверять, правда ли корпус Titanic DNA сделан из куска «Титаника»?
У каждой новой марки люкс, появляющейся на рынке, есть надежная гарантия от резкой публичной обструкции. Журналисты, пишущие о часах, вовсе не покупаются подарками производителей: они искренни в своем восхищении. В этом отношении часовые обозреватели напоминают постоянных гостей салона госпожи Вердюрен из «Поисков утраченного времени» Марселя Пруста. Кто не помнит это великолепное общество, в которое принимались люди самые разные и знатность с образованностью в котором ценились меньше главного качества каждого нового члена «кружка» верности. Каждый гость салона не должен был оттачивать свое остроумие на хозяевах и не пропускать ни одного приглашения от Вердюренов. Тот, кто переставал принимать образ жизни и мыслей Вердюренов как единственно правильный, тут же лишался их любви и уважения. Даже на специализированных, посвященных часовому искусству сайтах в Интернете сегодня не встретишь язвительного анализа какой-нибудь громкой новинки. Если, например, в часах установлен обычный калибр ЕТА 2824-2 без всяких усложнений, обозреватели просто сосредоточатся на особенностях гравировки мостов, дизайне циферблата или оригинальной конструкции застежки браслета. Semper fidelis, «всегда верный» девиз галльских рыцарей XIII века, города Львова, салона госпожи Вердюрен, американских морских пехотинцев, а теперь еще и часовых обозревателей.





Новое искусство

Таким образом, для появления все большего числа новых марок есть все предпосылки: им рады и покупатели, и владельцы магазинов, и даже журналисты. У независимых эксклюзивных брендов на руках все козыри, чтобы развивать и изменять лицо современного Haute Horlogerie. Но если спросить президента любого крупного часового дома, досаждают ли ему размножившиеся, как грибы, новые производители дорогих часов, он скажет: «А они мне не конкуренты». Развил эту мысль CEO Hublot Жан-Клод Бивер, который сравнил Swatch Group и подобные ей компании с огромным мощным пылесосом, собирающем пыль лишь с основной части комнаты. Независимый же «люкс», по его мнению, автомобильный пылесосик, проникающий в самые неудобные углы, куда большим пылесосом не дотянуться. То есть хорошо известные и новые часовые дома действительно не конкуренты, живут мирно, дополняя друг друга: только что появившиеся марки в силу малой мощности «не лезут на середину комнаты», крупные же концерны тоже довольны нишевое luxury закрывает самые дальние и маленькие уголки спроса. Кажется, что сложившаяся ситуация идеальна. Как маленький пылесос предполагает большую маневренность, так у независимых брендов больше шансов создать что-то оригинальное и прогрессивное. Конечно, они не могут позволить себе дорогостоящие разработки в области фотомануфактуры или создании кремниевых спусков. Зато достижения в часовом дизайне, появление новых конструкций корпусов, забавных усложнений и даже новых функций в основном заслуга как раз «нового luxury».
Тон изобретательскому направлению в тренде новых марок класса люкс задали такие часовщики «новой волны», как Вианне Альтер, Франсуа-Поль Журн, Бернар Ледерер и братья Баумгартнеры, впервые громко заявившие о себе на рубеже веков. В 1997-м появился бренд Urwerk, в том же году голландский часовщик Кис Энгельбартс создал одноименную марку Kees Engelbarts, главной особенностью которой стали корпуса, циферблаты и мосты механизма, выкованные вручную, в 1999-м появился F.P. Journe, а в миллени-ум были запущены «магические колеса» blu Ледерера и часы со сложным боем лондонца Питера Спик-Марина. Именно эти мастера (стоит упомянуть еще Седрика Джонера, который так и не смог поднять свой проект, после того как его покинул партнер и спонсор граф Жером де Витт) задали тон стандартам нового часового искусства.
Образец и флагман этого искусства Франсуа-Поль Журн, три года подряд получавший «Золотую стрелку» Grand Prix Haute Horlogerie de Geneve, каждый раз изящно решая какую-то небольшую, но сложную задачу в конструкции механизма. Журн, которого называют «современным Бреге», прославился тем, что, не прибегая к помощи высоких технологий, создал почти идеальные часы. Его хронометры точны,поскольку в них синхронно работают два механизма с двумя балансами. В 2004 году Журн завоевал Grand Prix de Geneve за модель Tourbillon Souverain a seconde morte, в которой предложил решение извечной проблемы постоянства силы привода. А в 2006-м получил «Золотую стрелку» за сложнейшую модель Sonnerie Souveraine Grande et petite sonnerie avec repetition minute, в которой элегантнейшим образом разместил минутный репетир с двумя системами боя, не отнимая при этом энергию у основного механизма, за счет уникального заводного барабана, раскручивающегося одновременно с двух сторон. В прошлом году, видимо, чтобы не вручать Журну в очередной раз приз, организаторы конкурса ввели мастера в жюри. В итоге главную награду получил другой представитель «новой волны» Ришар Миль за свой Platinum TourbiLLon RM012, оснащенный первым механизмом «балочной» конструкции, без платин и мостов.






Благодаря подобным часовщикам, каждая из новых марок стала известна среди знатоков какой-то фирменной конструкцией и изобретением: blu орбитальными индикаторами, в том числе «орбитальным турбийоном», братья Баумгартнеры и их Urwerk «путешествующим часом» и дизайном, превращающим часы в миниатюрный космический корабль. Список можно продолжить: Thomas Prescher выпустил часы с трехосным турбийоном, a Gruebel Forsey наклонил каретку на 30 градусов. Нечто подобное сделали и основатели марки из Берна Angular Momentum, только они поместили под углом сам узел баланса, что позволило увеличить диаметр балансового колеса и обеспечило марке ее название («Угловой момент»), а вместо стрелок стали использовать вращающиеся диски патентованной системы Revolving Disc System. Граф де Витт, расставшись с Джонером, запустил марку часов под собственным аристократическим именем, сделав акцент на имперском дизайне в честь своего великого предка и предложив собственное решение проблемы обеспечения постоянной силы привода инерционный модуль Constant Force.
Интересно, что почти для каждого из этих изобретений был придуман и новый специальный термин, который теперь можно встретить во многих словарях часового дела.

Ломка стереотипов



Иметь достижения в области часовых механизмов или оригинальные изобретения желательно, но необязательно для успеха новой люксовой марки. Каков лучший способ ярко заявить о себе? Конечно, устроить провокацию, сломать устоявшиеся стереотипы.
Пожалуй, первым примером «шокового» запуска новой часовой марки без многолетнего воздействия на клиентов и убеждения их в престижности данного имени является история превращения Piaget из не известного широкой публике производителя механизмов в одно из самых авторитетных имен в часовом de luxe. Все началось в конце 1950-х, когда семья Пьяже для поднятия доходов построила на фабрике в Cotes-aux-Fees мастерские по сборке готовых часов. В 1961 году эксклюзивным дистрибьютором новой, никому не известной в США марки стал Джерри Гринберг будущий основатель концерна Movado Group, в то время беженец с Кубы. «Я тогда не представлял, как и кому можно продать часы класса Piaget впоследствии расскажет он. Это же были 1960-е, время поли-эстеровых костюмов за 40 долларов. Сам Рокфеллер тогда носил часы Timex за 18 долларов. А представитель Patek Philippe в США мне сказал, что если он продает 20 часов в год, то считает его очень удачным. И тут я со своим Piaget о котором никто не слышал и который стоит дороже Patek...». Тем не менее Гринберг не растерялся. Публикации и шикарные фотографии Piaget появились в журналах Vogue, Harper's Bazaar, Town & Country, о марке и самом Гринберге начал писать элитный The New Yorker. Более того, Гринберг стал предлагать знаменитостям и известным в Нью-Йорке персонажам часы «на прокат» на время торжеств. В результате за короткий период времени Piaget стала одной из самых модных и светских среди дорогих часовых марок и до сих пор имеет очень сильные позиции именно в США, где люди вообще-то не любят тратиться на дорогие часы.

Гринберг был первым, кто применил на часовом рынке законы шоу-бизнеса. В начале 1990-х его примеру последовал Франк Мюллер, который превратил презентацию новых моделей в аттракцион. Частью шоу стали его выставка WPHH, напоминающая огромный элитный клуб, мануфактура Watchland и даже собственная жизнь. Мюллер активно появлялся в свете вместе со знаменитостями и очень скоро стал не менее известен, чем те, кто носят его часы.
Если отказ от вековой закрытости и скромности процесса создания часов стал одним из способов сломать стереотип, чтобы заявить о себе, то следующий удар по устоям Haute Horlogerie нанес Ален Зильберштейн. Бывший архитектор начал делать веселенькие, почти «детские» часики ярких цветов, продавая их наравне с традиционными золотыми изделиями исторических производителей.
С тех пор каждое подобное потрясение основ часового бизнеса возносит на вершину успеха не только новаторскую марку-первооткрывателя, но и тех, кто идет по стопам ее создателя. Вслед за Зильберштейном делать яркие модели с цветным каучуковым браслетом стал даже Breguet. После Франка Мюллера все научились превращать презентации новых коллекций в пышный светский раут.
Chanel представила модные часы весьма серьезного уровня и повела за собой целое направление марок от Dior до Guess Collection, Versace и Salvatore Ferragamo. Эти модные дома начали не с дешевых фэшн-моделей, а сразу с эксклюзивной механики, рассчитанной на мужчин. Всем известный Jacob&Co принес в часовое искусство культуру bling-bling и целую плеяду марок-поклонниц бриллиантов: Icelink, Tiret и Meyers. Наконец, уже упомянутый Roman Jerome наверняка тоже создаст свой стиль марок-сенсаций, в которых интересны не сами часы, а тема Титаника, с ними связанная. Последний пример вскрывает проблему современного luxury: все сложнее создать информационный повод, все труднее найти стереотип и традицию, которую хотелось бы разрушить. И главное, нелегко становится отделить правду от вымысла, то есть реально интересные часы от интересной истории, которой они обрастают. Как раз это и раздражает мистера Хайека, хотя он сам мастер красивых историй.
Есть еще аспект. Новые марки, так или иначе, вызывают недоверие у специалистов. Даже таких заслуженных и престижных мастеров, как Миль или Журн, обвиняют в том, что они наращивают собственные модули на готовые ebauches от той же ЕТА. Что уж говорить о марках типа Cvstos или Tiret где просто стоит ЕТА с незначительными модификациями и красивой обработкой?
Знатоки хвалят Журна за то, что его удивительные модели развивают часовое искусство. Но на самом деле конструкции Журна не оказывают на часовое дело большого влияния хотя бы потому, что его часы невозможно перенести на конвейер и копировать. Вряд ли можно сказать, что кто-то из независимых часовых мастеров сделал огромный вклад в эволюцию часового дела. Само искусство уже не столько развивается, сколько совершенствуется. И новые люксовые марки каждая по-своему вносит в этот процесс свою лепту они размывают границы Haute Horlogerie.
Новый дизайн, новая концепция, новая эстетика это то, чем мы обязаны современному luxury. А отсутствие границ предполагает огромное поле для роста вширь, поэтому пока не случится глобальный финансовый кризис, новые дорогие часовые марки будут множиться и множиться, даже если специально для них придется отстроить еще одну BaselWorld и полностью оккупировать женевский выставочный комплекс Palexpo.



За грань

Очевидно, что в ближайшие годы новые часовые марки будут продолжать появляться. Уже в этом году в Базеле состоялось несколько интересных премьер, которые подтвердили: часовые мастера желают заявить о себе, заявить громко и оригинально, чтобы привлечь внимание состоятельной аудитории. Пусть даже это будет настолько эпатажно что вообще поставит под сомнение понятие «часы», как, например, очередной проект от гения маркетинга Ивана Арпа. Его модель Roman Jerome Tourbillon Day&Nignt вообще не показывает время, а просто разграничивают день и ночь: с О до 12-ти работает турбийон в верхней части циферблат, а с полудня до полуночи турбийон над отметкой «б часов».
Впрочем, мастерами сенсаций могут быть далеко не все часовые производители. Поэтому интересно попытаться предугадать, какими будут самые популярные направления в часовом искусстве, которые попытаются «атаковать» грядущие люксовые марки.
Национальная идея. На мой взгляд, очень перспективно направление локального национального и, в первую очередь, ориентального люкса. Станут весьма популярными престижные часы из Китая, Сингапура, Индии с активным использованием местного колорита, уникальных техник украшения и гравировки, допустим, росписи знаменитым китайским лаком. Тем более что Китай и Индия сейчас являются крупнейшими экспортерами ювелирных изделий. Прошлой осенью в Париже часы Happy Buddha стурбийоном и маркировкой Proudly made in China («С гордостью сделаны в Китае») привели в восторг продвинутых ценителей часов, уставших от швейцарского однообразия и заносчивости.
Наверняка будут набирать популярность марки, в дизайне которых используются национальные мотивы. Например, можно предсказать успех «псевдорусским» часам. А почему бы и нет? Почему бы не появиться моделям в манере Дениса Симачева с росписью под хохлому на циферблате, отделкой соболиным мехом и якутскими алмазами? Или, скажем, часам в стиле майя? Дизайнерам уже сейчас можно посоветовать отправиться по следам Мэла Гибсона и разыскать экзотический народ с богатым наследием, чтобы начать немедленную эксплуатацию их традиций.
Ювелирная роскошь. После того как De Beers выпустил свою собственную часовую марку, стало очевидно, что ювелирные компании не успокоятся, пока не реализуют свои амбиции как престижные часовые производители. Учитывая,что производителей украшений гораздо больше, чем часовых марок, у часов с бриллиантами и другими драгоценными камнями налицо серьезные перспективы для развития. Единственное, что может остановить тотальный захват часовой индустрии ювелирами, факт, что на всех просто не хватит достойных механизмов.
Не марки, а проекты. Успех Grand Voyager, HD3 и MB&F непременно приведет к тому, что станет модно создавать не полноценный бренд, а временный проект, специально придуманный под выпуск ограниченного числа определенных моделей. В этом случае не ожидается проблем с механизмами, поскольку пару десятков ebauches можно найти всегда, а дополнительные модули все равно изготавливаются на заказ. К тому же, меняя и переименовывая проект раз в пару лет, проще создать все тот же информационный повод, чтобы привлечь внимание прессы и коллекционеров.



Розыски в архивах

Процесс возрождения исторических часовых брендов сейчас несколько утих, но вряд ли совсем закончится. В прошлом году о себе заявила компания Favre-Leuba, отсчитывающая свою историю с 1737 года, а в этом году состоялась премьера марки BadoLLet, которая, если верить архивам, существует в Женеве аж с 1655-го. Кстати, Favre-Leuba тут же нашла документ о том, что ее датой рождения является 1718 год. Залог успеха: сложность, винтажность, лимити-рованность... лимитированность и еще раз лимитированность. Удачной находкой в этом случае может стать склад старых механизмов. Возрождать старые марки можно не только в Швейцарии. Французы все активнее осваивают наследие королевских мастерских Версаля и региона Франш-Комте со столицей в Безансоне. Немцы воссоздают свое наследие в лице Lang & Heine и Meistersinger. Скоро придет очередь англичан и американцев, которым пора перестать плестись в хвосте у швейцарцев и подумать о собственном luxury. Не исключено, что кто-то попытается совместить этот тренд с первым (национальной идеей) и раскопать, например, в песках Египта или Эфиопии часовую мануфактуру, датируемую V веком до нашей эры.
Просто сенсации. Это направление всегда будет самым редким, потому что требует от создателя марки практически гениальности, умения сделать часы «из воздуха». Это тоже искусство: придумать такую интересную концепцию марки, такую захватывающую историю, чтобы никто и не обратил внимания на тот факт, что часы-то самые обыкновенные. Такая ситуация не такой уж редкий случай. Ведь большинство людей выбирают часы только потому, что им приятно видеть их у себя на руке.

Мои часы №2 2008

Источник: http://timeway.ru/articles/mitoz_v_stile_lyuks/